Посетите наш новый сайт AXMAJS.RU

Запустить

Создаём объект $ключ и выводим «Да», если ключ есть или «Нет», если ключ отсутствует: Да Нет

Невозвратный переход. После выбора этой ссылки читатель не сможет вернуться на предыдущую страницу кнопкой «Отменить».

Ссылка на параграф, содержимое которого будет выведено на этой же странице: вывести текст начала игры.

Текст, вставленный из другого параграфа:

Случайное целое число от 0 до 6: .

Я промолчал и восхищенно оценил аппаратуру – комплект для внедрения в подсознание действительно впечатлял. Аню окружали контроллеры, выше громоздились дисплеи разных форматов, вдоль стены застыли громады системных блоков: для моделирования психикона требовались воистину колоссальные ресурсы. Конечно, никакая техника не могла сравниться с девушкой.

Прервать молчание

Так и не понял, удивился ли он, увидев меня, или знал, что я оперирую Назара. Аня не решилась затягивать наше молчание.

– Ну, раз все собрались, начнем. Ложитесь на кушетки.

Мы сняли рубашки, заняли места. Рядом с Жорой моя неплохая мускулатура совсем не впечатляла. А жаль, мне было кого впечатлить. Аня надела на нас пси-шлемы, налепила сенсоры: когда ее пальцы коснулись моей груди, меня коснулись и воспоминания. День начинался очень странно, череда волнующих событий пробудила легкое чувство нереальности и фантастичности, во мне пробуждались романтик, мыслитель, авантюрист и прочие непрактичные субличности. Аромат духов улетучился, девушка вернулась за рабочее место. Мне тоже пора было сосредоточиться. Лучше бы оператором был мужик.

– Небольшая инструкция, – Анин тон стал официальным. – Целью внедрения в психикон пациента является контакт с сознанием Назара ибн Гаффара. Задача нанопсихиатра – нормализация психического состояния пациента, активизация ретикулярной формации головного мозга. Задача офицера – нейтрализация агрессии со стороны оцифрованной субъективной реальности. Приступаю к операции.

– Сканирование подсознания пациента… Компиляция кода подсознания… Шифр декодирован. Выполняю крекерскую атаку…

В наушниках раздалось сосредоточенное сопение.

– Доступ налажен. Оцифровка активных компонентов… Моделирование психикона…

Я чуть ли не физически ощутил, как системные блоки прибавили оборотов и заработали в полную мощность. Творилось чудо техники, еще десять лет назад это было фантастикой. Подсознание Назара анализировалось, оцифровывалось, и из полученных данных формировался психикон. Как лексикон – словарный запас человека, так психикон – совокупность всех индивидуальных психических процессов. Психикон – это внутренний мир человека… готовый к гостям.

– Готово, теперь ваша очередь, мальчишки. Начинаю сканирование сознания, сосредоточьтесь.

Мой пси-шлем тихонько загудел, я почувствовал, что мысли остановились, в висках пульсация, на веки давит.

– Произвожу инъекцию сознания.

Горячая боль резанула по мозгу, глаза закатились, гортань сдавило. Боль не кончалась: глазные яблоки стали углями, в уши сверлили дрели. Представьте, будто поршень шприца втягивает ваше сознание в узость иглы, и оно покидает вас, вливаясь в другую реальность. Хотя, лучше это не представлять.

Ощущения оборвались, я лежал на холодном песке.

– Интеграция завершена, добро пожаловать в психикон!

Чувствуя себя прополосканным и отжатым в стиральной машине, я поднялся на ноги, по мне скользнул суровый взгляд Жоры. Спецназовец осматривался, молчал, поджав губы. Мы стояли среди золотистых песчаных дюн, серое небо сыпало мелким снегом. Рядом с нами в небо вонзался зеленый луч, похожий на лазер, – это порт, через который мы вошли и выйдем. Заметив на Жоре камуфляж-цифру, я посмотрел на себя: мне достался респектабельный синий костюм с галстуком. Голова закружилась сильней, я едва не упал. В правом ухе раздался Анин голос:

– В нагрудном кармане лежит таблетка – это патч для коррекции восприятия, поможет адаптироваться.

Я потрогал пальцем капельку гарнитуры и полез в карман. Что-то новенькое.

Я проглотил таблетку. Хорошая реакция мне может понадобиться.

Я решил воздержаться. Сейчас не время экспериментировать.

Помня, что Аня наблюдает, я решил проявить хладнокровие и профессионализм: отпрянуть, как тореро, в последний момент.

Червь изогнулся, я сосредоточился… меня сшиб наземь центнер спецназовца, над ухом загрохотал автомат, от червя полетели крупные ошметки и брызги слизи.

Чертыхаясь, я вылез из-под Жоры. «Не плошай», – добродушно посоветовал тот. Осознав, что Аня видела, как меня выставили идиотом, я скрипнул зубами. Стало противнее, чем от разбросанных внутренностей червя. Скандалить смысла не имело, я отряхнул песок и молча двинулся по стрелке компаса.

Исследовать дюны

– Жора, стреляй, – крикнул я и отпрянул в сторону с линии огня.

Тут же загрохотала автоматная очередь, крупные куски хитина и сочащиеся слизью внутренности размазало по песку на несколько метров. Реакция у Жоры будь здоров! Буду иметь в виду.

Я молча показал спецназовцу большой палец и двинулся по стрелке компаса.

Исследовать дюны

– Ты нас видишь? – спросил я.

– Смотрю вашими глазами, – лениво сообщила Аня. – У тебя на запястье компас, он ориентирован на источник излучения сознания пациента. Жор, прими апдейт на оружие.

Спецназовец протянул руки, пространство над ними дрогнуло, яркая зеленая искра в долю секунды начертила в воздухе силуэт автомата. В ладони Жоры упал АК-22, или что-то вроде него. В этот раз мне оружия не полагалось, вместо него был защитник. Такой компании я предпочел бы привычный пистолет.

– Ребята, погружение запрограммировано на шестьдесят минут, начинаем работу.

Инъекция сознания – не самая полезная вещь для мозга, длительное погружение чревато и для нас, и для Назара. Час – максимальный срок, за который не произойдет негативных последствий для психики и тела. Обычно меня погружали максимум на полчаса, но сейчас, видимо, научный концерн действовал ва-банк. Или дело в новом оборудовании?

Ведомые компасом, мы двинулись через барханы. Кругом расстилались однообразные пески, но высокие дюны закрывали обзор, и за поворотами вполне могли таиться сюрпризы. Аномальный для пустыни снег таял на лице, в туфли набился песок. Спецназовцу в берцах было не в пример комфортнее. Долго ли придется брести по пескам, я не знал: эго Назара могло находиться очень глубоко – ведь он даже контроля над телом лишился.

Эго пациента является копией реальной личности, я нахожу его и лечу профессиональными диалогами. Лишенное самосознания, оно обычно легко идет на контакт и внемлет моим советам и настроям, это сродни воздействию на человека под глубоким гипнозом, только в нашем случае это не зомбирование, а диалог, несущий конструктивные последствия. На моем счету депрессии, паранойи, как-то столкнулся с шизофренией. Одна из особенностей профессии – у меня только один шанс. Дважды в психикон, как и в пресловутую реку, войти невозможно: подсознание пациента приобретает иммунитет к внедрению, и психикон сформировать нельзя. Честно говоря, не все пациенты поправляются – существует ряд загадок…

В ухе проснулся динамик:

– Ребята, приближается червь сомнения, приготовьтесь.

При своем не самом внушительном стаже (хотя, у кого из нанопсихологов он может быть внушительным?), червей сомнения я повидал достаточно. Весьма распространенная тварь психиконов. Внутренние миры людей кишат этими паразитами. Они жрут зародыши мыслей, как змеи яйца, стаями нападают на крупные идеи, которые не могут дать отпор, ввиду отсутствия клыков и когтей… А еще черви не едят друг друга. В общем, отличный пример для книги «занимательная нанопсихология», на третьем курсе я защитил по ним курсовую.

Для психиатра черви сомнения не самая большая угроза, если одиночны, но они всегда агрессивны, поскольку кидаются на все новое и непонятное.

В двух шагах от нас золотистый песок вспучился и лопнул, показалось сизое сегментарное тело диаметром с бревнышко. Довольно жирный. Червь издал противный писк и развернулся в мою сторону. Я знал, сейчас беспозвоночный хищник сгорбится вопросительным знаком и прыгнет в попытке присосаться.

Скомандовать Жоре открыть огонь

Увернуться и произвести впечатление на Аню

Из-за очередного золотистого бархана показался узкий бурный ручей, путь уперся в дугу каменного мостика. Шума речки слышно не было: вдоль нашего берега мерцал призрачный барьер.

– Ребята, – голос Ани был озабоченный, – дальше не цифруется.

– Что случилось? – спросил я.

– Эта река – живой поток сознания, его характеристики постоянно меняются, система не может его сканировать. – Девушка помолчала. – Придется возвращаться.

Я угрюмо смотрел на препятствие. Видел я такое впервые. Ввысь от барьера поднималась граница сферы оцифрованного фрагмента психикона – огромный пузырь, где мы играем по своим правилам. Зрелище эффектное, но желания любоваться не возникло. Ручей за мерцающей стеной переливался голубоватым зеркалом, под мостиком сыпал пенными брызгами.

– А мост? Почему нельзя пройти? – Надежда меня не покидала.

– Кирилл, мост слишком узкий, а системе нужен широкий канал, я уже пыталась.

Я подметил недосказанность.

– Туда можно пройти?

– Подобных прецедентов нет… Ребята, прекращаем операцию, – отрезала Аня. Точнее технический оператор, которому подчиняются все погруженные работники.

Я посмотрел на компас: указатель смотрел прямо на мост, и как будто подрагивал, что можно было принять за близость излучения. Может быть, Назар стал рекой? Перспектива вернуться ни с чем меня не устраивала. Я прошел к мосту, заметил, как напрягся Жора. Аня затараторила:

– Дальше психикон как он есть. Ты не понимаешь: здесь я частично контролирую реальность – там абсолютная стихийная власть Назара, мир нестабильный и непрогнозируемый. Он контролируется не нашей машиной, а нейронами психопата. Процессы электрохимические, я никак не смогу вмешаться: что ты будешь делать, если у тебя под ногами проснется вулкан, или с неба посыплются метеориты? А что будет со связью, твоим сознанием?!

Я думал.

– Кирилл, не глупи, – вставил брат и загородил мостик, лишая меня шансов.

Это был действительно странный день. Было страшно, но одновременно во мне как будто кто-то приплясывал. А думал я о сущности сознания и мысленно листал последние работы Назара.

Постараться уговорить

Попытаться прорваться силой

Я поблагодарил спецназовца, и мои пальцы сомкнулись на цевье из черного пластика. Автомат приятной тяжестью придавал спокойствие и уверенность в своих силах. Беспокойства за Жору развеяла уверенная мысль – он спецназовец и умеет сражаться без помощи оружия. Мой взгляд зацепился за громадный нож на его бедре, и опасения испарились окончательно. Таким клинком ничего не стоит перерубить червя сомнения одним взмахом.

С рассыпчатого песка перейти на твердый каменный мостик было наслаждением. Граница оцифрованного пространства нежно коснулась кожи, слегка наэлектризовала волосы. Я вышел на другую сторону.

Отправиться в недра психикона

Я задумчиво посмотрел на черный пластик цевья, за которое чуть было не схватился. Что-то подсказывало мне, что оружие мне не понадобится. А вот Жоре – очень может быть.

– Спасибо, – сказал я, - но за пределами границы он работать не будет.

Скорее всего, эта была ложь, но только так я мог вежливо отказаться. Вероятно, Жору будут терзать сомнения, а это привлечет червей. А я уже проникся некоторой симпатией к этому складу мускулов, в котором не нашлось места для мимических мышц.

С рассыпчатого песка перейти на твердый каменный мостик было наслаждением. Граница оцифрованного пространства нежно коснулась кожи, слегка наэлектризовала волосы. Я вышел на другую сторону.

Отправиться в недра психикона

Таинственный мир выглядел вполне приветливо. От снегопада остались редкие мелкие снежинки-звездочки, выглянуло солнце, пески заискрились. В голубых просветах неба величественно парили птицы воспоминания – добрый знак, если, конечно, воспоминания были о приятном. С высоты донеслось затихающее «Ки-и-и! Ки-и-ир!», птицы как будто окликали меня по имени. Все вокруг воспринималось иначе: если в оцифрованном секторе психикон казался виртуальной игрой, то здесь он был осознанным сном. Я чувствовал прохладный свежий воздух, таящие льдинки на лице и теплое прикосновение солнца. После таких сновидений реальность кажется мутным зеркалом.

Впереди чернела острая глыба камня, похожая на обелиск. Я подошел, разглядел высеченный текст: «Салям алейкум, пришедший. Если намерен меня найти, это послание для тебя. Средоточие моего сознания находится недалеко от тебя. Добраться просто, я оставил указатели. Но чтобы выйти на контакт с коммуникативным аспектом моего разума, тебе нужно пройти фильтр. Если твое осознание соответствует минимальному уровню, ты его пройдешь, не заметив. Если иначе – препятствие сыграет роль урока. В крайнем случае – роль казни».

Немыслимо, но, похоже, Назар полностью сохранил самосознание. Это было все равно, что при операции на мозге увидеть внутри написанные рекомендации от пациента! Предостережение о казни не воодушевляло, но странный день несся вперед, и я следовал за ним, как за взбесившейся овчаркой на поводке. Вот только сработает ли в неоцифрованной зоне психикона моя страховка от смерти? Не очнусь ли я после такого шизофреником или паралитиком?

Я огляделся, разыскивая обещанные указатели. Все оказалось банальнее, чем предполагал, за камнем оказалась вереница колышков со стрелками, отметки терялись среди барханов. Горизонт расплывался в подрагивающем, будто весной, воздухе. Я сверился с компасом, стрелка показывала на ближайший колышек.

Помня о лимите времени, я отправился в объятья дюн. Через сотню метров плавные изгибы барханов приобрели резкие контуры, указатели завели меня в лабиринт с высокими песчаными стенами.

Войти в лабиринт

Таинственный мир выглядел вполне приветливо. От снегопада остались редкие мелкие снежинки-звездочки, выглянуло солнце, пески заискрились. В голубых просветах неба величественно парили птицы воспоминания – добрый знак, если, конечно, воспоминания были о приятном. С высоты донеслось затихающее «Ки-и-и! Ки-и-ир!», птицы как будто окликали меня по имени. Жора бдительности не терял, что совершенно правильно: русская рулетка в сравнении с нашим вояжем была детской забавой – неверный шаг мог обернуться катастрофой.

Все вокруг воспринималось иначе: если в оцифрованном секторе психикон казался виртуальной игрой, то здесь он был осознанным сном. Я чувствовал прохладный свежий воздух, таящие льдинки на лице и теплое прикосновение солнца. После таких сновидений реальность кажется мутным зеркалом.

– Как думаешь, - медленно проговорил Жора, – наша страховка тут сработает?

Он говорил о страховке от смерти, на сленге мы зовем ее парашютом. Если гость психикона гибнет (что не так уж редко бывает, особенно в психиконах маниакально-депрессивных пациентов, где тебя может слопать какой-нибудь летающий плотоядный кит), то программа просто выбрасывает погибшего из психикона. После такого мгновенного выдворения долго болит голова, но никаких травм нет. Что будет, если мы погибнем, оторванные от нашей цифровой пуповины?

– Вряд ли мы умрем, мы ведь здесь в качестве проекции, а не с потрохами своими, – ответил я. Жора выдохнул. – Скорее всего, произойдет сбой когнитивных функций и нервной системы. Я бы сделал ставку на шизофрению и паралич.

Больше спецназовец ни о чем не спрашивал и только наблюдал за местностью.

Впереди чернела острая глыба камня, похожая на обелиск. Мы подошли, я разглядел высеченный текст: «Салям алейкум, пришедший. Если намерен меня найти, это послание для тебя. Средоточие моего сознания находится недалеко от тебя. Добраться просто, я оставил указатели. Но чтобы выйти на контакт с коммуникативным аспектом моего разума, тебе нужно пройти фильтр. Если твое осознание соответствует минимальному уровню, ты его пройдешь, не заметив. Если иначе – препятствие сыграет роль урока. В крайнем случае – роль казни».

Немыслимо, но, похоже, Назар полностью сохранил самосознание. Это было все равно, что при операции на мозге увидеть внутри написанные рекомендации от пациента! Предостережение о казни не воодушевляло, но странный день несся вперед, и я следовал за ним, как за взбесившейся овчаркой на поводке.

Я огляделся, разыскивая обещанные указатели. Все оказалось банальнее, чем предполагал, за камнем оказалась вереница колышков со стрелками, отметки терялись среди барханов. Горизонт расплывался в подрагивающем, будто весной, воздухе. Я сверился с компасом, стрелка показывала на ближайший колышек.

– Жора, – сказал я , – боюсь, что дальше мне нужно идти одному.

– Почему?

– Этот камень – форма коммуникации, контакт найден. Дальнешие мои действия – это общение с пациентом, вербальное и невербальное. В этом ты не поможешь, даже, извини, помешаешь.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

– Знаю. – Ничего я в тот момент не знал. – Прикрой меня и жди моего возвращения. Если Назар вправду сохранил самосознание, я выясню, как нам с тобой вернуться сквозь купол.

– Звучит неплохо.

Я кивнул и, помня о лимите времени, отправился в объятья дюн. Через сотню метров плавные изгибы барханов приобрели резкие контуры, указатели завели меня в лабиринт с высокими песчаными стенами.

Войти в лабиринт

Решено. Я рассеянно кивнул, а внутри подобрался, как взведенная пружина.

Ощущения подсказывали, что принятая таблетка – патч для коррекции восприятия – полностью восстановила координацию и рефлексы, а возможно, даже сделала меня быстрей обычного.

Я сунул руки в карманы. Песок. Видимо, набился, когда Жора опрокинул меня. Я швырнул горсть песка ему в глаза.

Дальнейшие события уместились в несколько мгновений – я резко метнулся напролом и нырнул спецназовцу под руку.

Но я оказался недостаточно быстр. Может, виной тому многолетний опыт Жоры, а может, нужно было все-таки принять таблетку с патчем для коррекции восприятия? Так или иначе, вместо того, чтобы врезаться в барьер психикона, я врезался лицом в ожидавший меня кулак. Жора сграбастал меня мощными руками и рванул прочь от неоцифрованного пространства и вожделенного мной мостика.

Лучшее, что я смог сделать – это подставить подножку и дернутся в нужную сторону. Сцепившись, мы оба рухнули в ручей. В гарнитуре раздался Анин вскрик и тут же оборвался. Кожу обожгло льдом, нас понесло потоком. Ручей оказался неглубоким, я оттолкнулся от каменистого дна и вылез на противоположный берег. Через секунду за мной вывалился Жора. Хмурый и настороженный. Но смотрел он не на меня, а на купол оцифрованного пространства, который оказался непрозрачным, как скорлупа исполинского яйца.

Не сговариваясь, мы подошли к мосту и дотронулись до границы купола. На ощупь он был каменной стеной. Жора выругался, но тут же взял себя в руки и сказал:

– Что ж, что сделано, то сделано. Поспешим. Что там с компасом?

Я ответил не сразу – еще не пришел в себя. Вроде бы, остался жив. Костюм ничуть не намок, вода стекла как с селезня. Жора был тоже сухим. Вода оказалась лишь подобием воды. Гарнитура затихла, видать оборвался канал связи; я глянул на компас – к счастью, он работал. У нас оставалось около получаса или даже меньше.

– Пойдем, - сказал я.

Отправиться в недра психикона

Все-таки, есть свои плюсы, когда тебя воспринимают ботаником. Увернувшись от распростертых рук, я прыгнул в бурлящую воду. Кожу обожгло холодом, меня понесло потоком. Ручей оказался неглубоким, я оттолкнулся от каменистого дна и вылез на противоположный берег. Судорожно оглянулся, но снаружи купол оцифрованного пространства оказался непрозрачным, как скорлупа исполинского яйца. На мосту никого не было. Прошла минута, Жора не появился. Я перевел дыхание, собрался с мыслями.

Вроде бы, остался жив. Костюм ничуть не намок, вода стекла как с селезня. Гарнитура затихла, видать оборвался канал связи; я глянул на компас – к счастью, он работал. У меня оставалось около получаса.

Отправиться в недра психикона

Отметая тревогу (ладно, это был страх), я пытался радоваться спокойной обстановке: меня не поджидали монстры-воплощения астенических эмоций, ландшафт не трансформировался. «Пациент спокоен и стабилен», – отметил я и приободрился.

Золотистый песчаник лабиринта сменился отполированным серым камнем. В метре надо мной стены смыкались, образуя потолок с выбоинами для солнечных лучей. Запахло мокрым асфальтом, известью. Сжав волю в кулак, я углублялся в сакральное сооружение мыслей Назара ибн Гаффара.

Через некоторое время я заметил, что солнце светит сбоку, и я иду по стене. Физического дискомфорта это не причиняло, а вот ощущения возникли неприятные. Пока я раздумывал над причинами такого изгиба сознания Назара, коридор сделал прямой поворот вправо. Через десяток метров – влево. Я ощутил непонятное головокружение и остановился.

Сзади меня была гладкая каменная стена. Я огляделся и понял, что произошло, только посмотрев наверх. Пройденный коридор уходил ввысь над моей головой, как труба исполинского камина. Не ручаюсь за истинность предположения, но локальное изменение гравитации стало, скорее всего, следствием абстрактных умозаключений в мыслительной цепочке Назара. Формальной логикой он не мог обойти какие-то постулаты – перед ним оказалась когнитивная пропасть, – и Назару пришлось принять иррациональный алогизм. Тот факт, что я стоял в очередном коридоре, а не плавал в раскаленной магме, свидетельствовал, что рисковые размышления не вылились в безумие, а наоборот, открыли потайные понятия, скрытые от человеческого понимания. Значит, Назар измерил пропасть безумия и двинулся дальше?

Вот только впереди лабиринт разделялся на три коридора, в конце каждого виднелась высокая дверь. С первого взгляда было ясно, что двери – нечто большее, чем кажутся. Они были обложками сакральных книг, порталами в иные миры, шкатулками пандоры.

Указатели кончились. Я замешкался, оглянулся: последний указатель можно было принять за указание двигаться прямо. Правая дверь мне нравилась куда больше, хотя двери выглядели одинаково. Я сверился с компасом и окончательно сбился с толку – стрелка указывала на левый коридор.

Вспомнил про черный камень и предреченное испытание.

С одной стороны, профессиональный психолог обязан следовать своему компасу, ведь все остальное в психиконе может быть наваждением или аффектом адаптации. Но исправен ли компас вне оцифрованного сектора?

С другой – я начал играть по правилам Назара, значит, логично поступать согласно им. Но указатель неоднозначен, а Назар сейчас пациент. Впрочем, он же – один из основателей нанопсихологии.

С третьей – меня привлекала правая дверь, без всяких причин и обоснований «за» и «против».

Я вспомнил предостережение о казни. Вспомнил о драгоценных минутах, которые могут стать причиной краха операции. Вспомнил Аню.

И сделал выбор:

Двигаться по компасу

Следовать указателю

Пойти навстречу интуиции

Я в упор посмотрел на Жору и понял, что это не вредность или солдафонская узколобость. Он военный и приучен исполнять приказы командира, разговаривать с ним бессмысленно. Сейчас нами распоряжался оператор. Аня.

– Аня, ты понимаешь, в чем смысл нашей операции? – спросил я.

– У нас инструкция стабилизировать пациента. Можешь называть это смыслом.

– Это лишь часть ситуации. Концерн дал распоряжение погрузиться на целый час, тебе это ни о чем не говорит?

Здесь я ступал по тонкому льду, не будучи до сих пор уверен, что часовое погружение не норма для этой клиники и нового оборудования. Но терять уже было нечего.

– Возможно, концерн считает пациента ценным ученым, - помолчав, ответила Аня.

– Безусловно, так оно и есть! Но дело не в этом. Назар – открыватель нанопсихологии, это он разработал первые понятия психикона и смоделировал прототип. Если он в своих дальнейших экспериментах потерпел неудачу, это ставит под угрозу всю нашу деятельность – что если такой же недуг ждет всех наших пациентов?

– Но…

– Аня, мы сейчас не только спасаем человека, концерн послал нас, чтобы узнать результаты последних опытов Назара и, скорее всего, убедиться в уникальности случившегося. В случае неудачи, всю работу с пациентами заморозят до дальнейших исследований психикона, и практическая нанопсихология перестанет существовать. А у нас только один шанс поработать с его психиконом. Я как психиатр и ученый готов к профессиональному риску!

Аня молчала, обдумывая мои слова.

Стоявший до этого молчаливой статуей аполлона в камуфляже Жора размял шею и сказал:

– Никакие невысказанные руководством мотивы операции не изменяют инструкцию погружения. Мы не можем пройти и не имеем на это прав.

К сожалению, это решило ситуацию, Аня приняла решение. Хоть и оператор психикона, она привыкла слушаться старшего брата в сложных ситуациях.

– Спасибо, Жора. Кирилл, он прав и говорит объективно, и в его готовности к риску, как и в твоей, я не сомневаюсь. Мы должны возвращаться.

Что ж, совесть моя была чиста, я пытался решить дело разговором.

Прорваться силой

– Аня, в его словах есть смысл. Операция действительно важная, а ситуация новая, значит, допустимы и новые решения. Кирилл – специалист по психикону, - Жора повернулся ко мне и без улыбки продолжил: – уверен, ты сознаешь не только риски, но и шансы на успех.

Это решило ситуацию, Аня приняла решение. Хоть и оператор психикона, она привыкла слушаться старшего брата в сложных ситуациях. В гарнитуре раздался ее неуверенный голос:

– Хорошо… Кирилл принял решение. Жора, тебя я прошу тоже сделать самостоятельный выбор, как оператор я не могу дать команду идти за границу. И… как сестра прошу остаться.

Жора посмотрел на меня и на переливающийся перламутром барьер оцифрованного пространства.

– Прости, Кирилл, но я не ученый и не принимаю таких решений даже за себя. Я выполняю приказы и инструкции. Я не иду с тобой…

Он снял с шеи автомат и протянул мне.

– Это все, чем я могу помочь тебе. Бери!

Принять

Отказаться

Жора посмотрел на меня и на переливающийся перламутром барьер оцифрованного пространства. На сестру он посмотреть не мог, но я был уверен, что ее лицо встало перед его внутренним взором. На лбу спецназовца сошлись глубокие складки – первая замеченная мной мимика.

– Я выполняю инструкции и приказы…

Было видно, как Жору терзают сомнения, и это заметил не только я. На песке вспучился холмик, и вырвалась мерзкая голова червя сомнения. Не успело существо разобраться, кому из нас быть его жертвой, как громыхнула короткая очередь, и его туловище расплескалось на слизь и хитин. Жора расстрелял его мимоходом, как если бы убавил звук на телевизоре, который мешает думать.

– И я пойду с тобой, так как есть инструкция сопровождать и защищать психиатра. Спецназ своих не бросает.

Аня прерывисто вздохнула и выдавила единственное слово:

– Удачи.

С рассыпчатого песка перейти на твердый каменный мостик было наслаждением. Граница оцифрованного пространства нежно коснулась кожи, слегка наэлектризовала волосы. Я вышел на другую сторону. Вслед за мной появился Жора.

Гарнитура зашипела и замолкла. Не сговариваясь, мы дотронулись до границы купола, ставшего непрозрачным и серым. На ощупь он был каменной стеной. Жора выругался, но тут же взял себя в руки и сказал:

– Что ж, что сделано, то сделано. Не будем терять времени. Что там с компасом?

Я глянул на компас.

– Работает, - сказал я. - У нас еще около получаса или даже меньше. Поспешим.

Отправиться в недра психикона

Психикон

Валерий Шубин

Это следующий параграф, сюда пользователь перейдёт по ссылке из первого параграфа.

Ну а дальше всё в ваших руках – точнее, на кончиках пальцев...

Примеры, как можно отформатировать текст

Наклонный текст

Жирный текст

Подчёркнутый текст

Моноширинный текст

Этот текст выровнен по центру

Этот текст выровнен по правому краю

Изображение (поддерживаются форматы png, jpeg, gif):

Горизонтальная линия:

Это – тире, а не дефис и не минус

Нижний индекс: формула воды H2O

Верхний индекс: площадь комнаты 25 м2

* Первая строка списка

* Вторая строка списка

Аудио-файл (поддержка форматов mp3 и ogg). Кнопка «Аудио» появится в панели инструментов.

Можно менять «на лету» основную иллюстрацию.

Несколько приёмов, использование которых сделает игру интереснее.

Ссылка на первый параграф

Величайший психофизик и философ современности Назар ибн Гаффар аль-Фахим был найден в своем кабинете без сознания. Попытки привести ученого в чувства успехом не увенчались, так он стал моим пациентом.

Едва я узнал, что мне поручили оперировать подсознание такого человека, я сорвался в клинику. Я не суетлив, но любопытство подхлестнуло. Меня, молодого нанопсихолога, заинтриговала задача, но спешил во мне читатель и поклонник. Именно благодаря его книгам и лекциям я избрал стезю экспериментальной психиатрии. Представьте себя на моем месте: встретиться с кумиром детства и юношества!.. К сожалению, в роли психиатра. Хотя, виртуально погрузиться в подсознание Назара – шанс более чем уникальный. К тому же в центральной клинике я еще не проводил сеансов, а у них всегда новейшие технические штучки!

Покончив с формальностями регистрации, я вошел в палату. Блеск черного пола и белых стен, мягкий свет со всей поверхности потолка, плоские дисплеи с трепыхающимися графиками активности, а среди всей чистоты и хайтека меня ожидал неоднозначный сладко-горький сюрприз. Оператор обернулся, и я узнал свою бывшую девушку. Милое личико, обрамленное наушниками. Готовое «здравствуйте» скомкалось и заменилось на «привет, Аня».

– Кирилл? Привет, как ты узнал, что я… – она осеклась и хлопнула себя по челке, – твой кумир на кушетке. Но ты не вовремя, скоро должен приехать специалист, назначен сеанс.

– Этот специалист – я.

– Правда? Не знала, что тебе восстановили лицензию, – потупилась она.

Рассмотреть девушку

Рассмотреть технику

Вступление

Это нелинейный рассказ с минимальной интерактивностью. Существует несколько концовок, у каждой есть вариации. Доступен возврат на 1 шаг, но пользоваться им не рекомендуется.

– А ты теперь оператор? – развеял я повисшее молчание, не разглядывать же ее просто так.

– И крекер подсознания по совместительству.

Она покружилась на стуле.

– Кирилл, ты проходи, осваивайся, сейчас брат придет и начнем.

– А что здесь от спецназа требуется? – растерялся я.

– Жора будет сопровождать тебя, – Аня ухмыльнулась, – охранять.

Я кисло улыбнулся. Работать в компании солдафона не хотелось. Я ничего не имею против спецназовцев, Жору тоже терпеть могу. Только про них такого не скажешь: меня не терпят. Для служивых я «ботаник», и точка. Сразу оговорюсь, я не сутулый и не хилый, даже стрижка – короткая.

За виниловой занавеской стояла кушетка пациента. Смуглое тело Назара облеплено датчиками, голову целиком закрывает пси-шлем, но я как наяву представил выбритый череп, аристократичное лицо, клин седеющей бородки.

– Определили, что с ним случилось? – осведомился я.

– Говорят, «погрузился в глубины личности, интроверсировался без возврата».

Я собрался поумничать, но чмокнула мембранная дверь, явился Анин братец: миллиметр прически, гладко выбритый кирпич лица под забралом невозмутимости и спокойствия. Жора пришел в штатском, но офицерская выправка выдавала военщину не хуже мундира с аксельбантом. Ходячая груда мышц молча протянула руку.

Я пожал шершавую ладонь.

Я сухо кивнул, как если бы случайно встретил на улице неприятного знакомого.

Я пошел по стрелке компаса. Именно так должен поступать хладнокровный профессионал. Хирург не оперирует по интуиции и не слушает увещевания пациента. У меня есть четкая и надежная инструкция – следовать стрелке компаса. Она приведет к средоточию разума.

Под ногами хрустнули крупицы песка, я отворил дверь и вышел в узкий каньон.

На секунду меня ослепило солнце, свежий воздух хлынул в легкие. Слева и справа тропу ограждали высокие горы песчаника светло-коричневого цвета с горизонтальными оранжевыми полосам.

В глубине ущелья я увидел блестящую металлом клетку и поспешил к ней. Толстые, похожие на серебряные, прутья образовывали квадратный ящик три на три метра, а внутри стояло нечто.

Высокая и мускулистая человеческая фигура из синей желеобразной субстанции с любопытством взирала на меня. Вместо глаз горели белые огни, а в области сердца пульсировал красный свет. Зрелище было не столько жутким, столько фантастическим и сверхъестественным. Я ощутил наэлектризованность воздуха и горячие потоки, исходящие от существа. Подойдя еще на шаг, я заметил, как по фигуре струятся языки синего пламени.

– Кто ты, человек? – спросило воплощение Назара.

– Меня зовут Кирилл. Я пришел помочь вам вернуться. Как вы оказались в клетке?

Назар расхохотался, из исполинского рта вылетели короткие молнии. Он подался ко мне, истекающие пламенем пальцы сжались на прутьях решетки.

– Я многое мог бы рассказать, но есть ли у нас время? – сказал он, ощерившись.

Действительно, причины не так важны. Назар, несмотря на странное воплощение и некоторую экзальтацию, сохранил осознанность. Лучшего и пожелать было нельзя.

– Я правильно понимаю, что освобождение из этой ментальной ловушки вернет вас к бодрствованию? Как ее разрушить?

Пациент некоторое время не отвечал и смотрел на меня. Глаза, полные белой энергии, сощурились.

– Все просто. Попроси меня уничтожить клетку.

– Вы можете ее разрушить? – удивился я.

– Я все могу.

– А почему не…

– Я не властен над собой! – громыхнул ученый и опустил голову.

Я начал понимать. Это следствие неудачного эксперимента Назара с самостоятельным погружением в собственный психикон без генератора и какой-либо аппаратуры – он сделал это сам, лишь с помощью интроверсии и самогипноза! Назар в психиконе всемогущий хозяин, как в осознанном сне, но попал в какую-то ловушку, вроде парадокса всемогущества. Создал клетку, из которой не может выйти сам? Немыслимо. Я покрылся потом, представив, насколько опасным для нас может быть собственное подсознание.

– Хорошо, – сказал я. – Еще я вас прошу транспортировать меня и Жору к порту выхода. Сможете?

– Да! Сначала клетка.

Я смутился и, чувствуя себя нелепо, сказал:

– Разрушь клетку.

Назар захохотал и воздел горящие бездымным пламенем руки над головой. Ладони сжались в кулаки, в них голубой огонь полыхнул оранжевыми языками. Я отступил, жар опалил мне ресницы. Глубоким и сотрясающим каньон голосом Назар продекламировал что-то на арабском языке. «Зачем такие мракобесные эффекты?» – успел подумать я, когда крыша клетки выстрелила в небо и улетела за горный хребет, оставляя дымный шлейф. Прутья решетки осыпались на песок.

Передо мной стоял трехметровый гигант, голубое бездымное пламя струилось по телу, рубин сердца пульсировал кровавым фонарем.

– А теперь пора уничтожить еще кое-что, – сказал он.

Громадные руки вновь поднялись над головой, в кулаках собралась неистовая мощь. Красный луч энергии, похожий одновременно на огонь и на лазер выстрелил в… солнце.

Я опешил и отпрянул. Солнце в психиконе – это сосредоточение жизненной силы пациента – сердце, мозг и нервная система в одном образе. Гаснет солнце, и человек умирает. И да, психикон метафоричен, до солнца возможно дотянуться. Назар убивал себя!

Солнечный свет померк, как если бы на солнце набежали грозовые тучи. Земля содрогнулась. Я взглянул в лицо Назару – рот ощерен в улыбке, глаза яростно горят – и понял, что это не он. Я освободил кого-то или что-то иное. Но кто и как мог оказаться в чужом психиконе? Это невозможно.

Раздался рокот – в правой стене каньона образовалась трещина. Меня осыпало мелкими каменными осколками и тучей поднявшегося песка. Из расщелины вышел Назар, каким я его знал – выбритая голова, черная окладистая бородка. Только вместо привычного костюма Hugo Boss на нем был национальный дишдаш до пят.

Назар сурово взглянул на меня и повернулся к существу.

– Ангарфион! – воскликнул он. – Лживый слуга Иблиса, да будет твоя свобода окончена твоей смертью.

Занятый гашением солнца Ангарфион прекратил испускать энергетический луч и развернулся.

– Все наоборот, глупый человек. Моя свобода начнется с твоей смерти!

Поток бушующей энергии из сжатых кулаков гиганта обрушился на ученого. Назар вскинул навстречу ладони – серебряное сияние схлестнулось с неистовым лучом. Воздух сотряс гром, как если бы грозовой разряд рванул прямо передо мной. Я упал.

Распластавшись на шершавом песке, я видел, как луч неведомого существа победно теснит Назара. Во рту стало горько от осознания своего проступка, хотя я по-прежнему не вник в происходящее. Я стал свидетелем будто мифического противостояния могущественных магов света и тьмы. Пространство стенало, прямо в воздухе вспыхивали искры. Солнце неумолимо меркло, грядущая ночь означала тьму, в которой не только ничего не видно, но и ничего не существует – это гибель личности Назара.

Я подумал, что случилось бы, окажись при мне автомат или штатный пистолет, смог бы я противостоять неведомой бестии? Может быть, Жора смог бы мне помочь…

Я сжал зубы и почувствовал вкус крови – видимо, прикусил губу. Назар проигрывает. Подобрав увесистый камень, я метнул его, целя в голову странного существа. Камень угодил в цель и отскочил, не причинив никакого вреда. Меня даже не заметили.

Серебристый свет между ученым и существом сокращался, по лицу Назара текли капли пота, он терял силы и уступал. Наконец, сплетенный из красных молний луч достиг ладоней ученого и того охватило пламя. Назар погиб безмолвно, сжав губы и глядя в глаза врага, а вот я закричал. Солнце светило тусклее луны, горы окутал мрак.

Существо отвернулось от истлевшего в пепел тела и взглянуло на меня. В громыхающем голосе звучало самодовольство.

– Вот и все. Ты просил, чтобы я доставил тебя и твоего спутника к выходу. Как будет угодно.

Существо взмахнуло рукой – я взмыл и полетел над горами и дюнами, словно бумажный самолетик. Череда картинок замелькала перед глазами, и я рухнул в песок. Рядом со мной лежал тяжело дышащий Жора, а между нами в небо светил зеленый луч порта. Небо было черным.

Аня обрадовалась нашему возвращению, ведь система давно зависла, и она сидела перед застывшими данными, не зная, кто из нас умрет после Назара.

Мы выжили, но роковая ошибка побудила меня навсегда отказаться от работы нанопсихологом.

КОНЕЦ

Музыкальные титры

В грудь что-то больно упиралось. Я привстал и нащупал ствол автомата. Вряд ли свинцовые пульки помогут в противостоянии титанов. С другой стороны – это оружие сформировано программой и подчиняется другим правилам.

Серебристый свет между ученым и существом сокращался, по лицу Назара текли капли пота, он терял силы и уступал.

Я передернул затвор и отчаянно вдавил спусковой крючок. Раздалось трескучее щелканье, дуло автомата задралось вверх – как раз, чтобы очередь прошлась по всему телу неведомого существа. Синее пламя затрепетало, словно щупальца обожженного морского обитателя. Существо оглянулось в поисках врага, взгляд остановился на мне, лицо исказилось гневом и удивлением.

В этот момент серебристое сияние из ладоней Назара вспыхнуло с новой силой и, смяв красный луч, обрушилось на существо. Вой обжег мои уши и резко оборвался. Земля содрогнулась от падения огромного тела. Синий огонь втянулся внутрь, словно перекрыли доступ к кислороду. Гигант распался на мелкие гаснущие уголья. Грохот битвы сменился ласкающей слух тишиной.

Ко мне не спеша подошел Назар и устало присел на вывороченный из песка валун. На вид – обычный интеллигентный человек преклонного возраста. Голос был слаб, но тверд.

– Кирилл, твой самый глупый поступок в жизни уже совершен. Превзойти рекорд тебе вряд ли когда-нибудь удастся.

Я несчастно посмотрел на него и увидел проступившую сквозь истощение и боль ободряющую улыбку.

– Кто это… было? – прохрипел я, ощутив, как много песка мне успело набиться в рот.

– Это Ангарфион, джинн.

– Джинн? – воскликнул я и закашлялся, выплевывая песок. Не будь я свидетелем произошедшего, я решил бы, что даже Назар может нести околесицу.

– Это тебя смущает? Пусть будет «объективно существующая разумная сущность» или «дух». Так или иначе, он умудрился поселиться во мне, они такое дело любят. Я оказался сильней и заточил его внутри своего подсознания, чтобы больше он не беспокоил ни меня, ни других людей.

– Но при этом вы сами погрузились в кому?

– С чего вдруг? Я заточил его уже несколько лет назад. Я ушел в свой психикон по другим причинам… кратко говоря, время здесь подчиняется мне, и я прожил уже сотни лет. Сколько всего я познал! – Назар вздохнул и посмотрел на потускневший перламутровый диск солнца, похожий больше на луну. – Теперь мне придется вернуться – иначе вам не выбраться живыми.

– Забавно получилось, – сказал я, – вместо того, чтобы я спасал вас – вы спасаете меня.

– Справедливости ради, ты тоже меня спас, я бы не одолел джинна в одиночку. Правда, освободил его тоже ты… Что ж, – Назар встал и осмотрелся, – опыты мои пошли насмарку, ты выбрал не тот путь, на который я надеялся.

– Я шел по компасу…

– И он привел тебя к Ангарфиону. Излучение его сознания было очень сильным, ведь он был здесь собственной персоной. Но не унывай, неправильных путей нет, на все воля Бога. Поболтаем о жизни, когда нам не будет угрожать смерть, хорошо?

В совершенстве владеющий своим психиконом Назар телепортировал нас с Жорой к порту и сам тоже воспользовался им для возвращения. Аня просто одурела от восторга, когда мы трое очнулись на кушетках и стащили с себя шлемы – система давно зависла, и она сидела перед дисплеями с застывшими данными, рядом с тремя бесчувственными телами.

Через секунду в дверь ввалились трое мужчин в белых халатах, то были вызванные киберхирурги, готовые восстанавливать остатки нашего сознания из цифровых данных. Увидев всех в добром здравии, они громко расстроились, что их навыки никому не пригодились, но облегченные улыбки выдали их пережитое волнение.

В тот момент мы считали наши приключения в психиконе самыми невероятными и сенсационными. И только новые погружения в глубины личности уверили нас в обратном: мы поняли, что еще не познали даже самый краешек айсберга.

КОНЕЦ

Музыкальные титры

Я сжал зубы и почувствовал вкус крови – видимо, прикусил губу. Назар проигрывает. Подобрав увесистый камень, я метнул его, целя в голову странного существа. Камень попал в цель и отскочил, не причинив никакого вреда. Меня даже не заметили.

Серебристый свет между ученым и существом сокращался, по лицу Назара текли капли пота, он терял силы и уступал.

Внезапно рядом с собой я услышал отчетливый щелчок затвора. Затвора автомата.

– А вот и я, – закричал Жора голосом палача.

Раздалось трескучее щелканье, спецназовец практически в упор разрядил всю обойму в освобожденную мной бестию.

Вряд ли свинцовые пульки помогут в противостоянии титанов, подумал я. С другой стороны – это оружие сформировано программой и подчиняется другим правилам…

Дуло автомата задралось вверх – как раз, чтобы очередь прошлась по всему телу Ангарфиона. Синее пламя затрепетало, словно щупальца обожженного морского обитателя. Существо оглянулось в поисках врага, взгляд остановился на Жоре, лицо исказилось гневом и удивлением.

В этот момент серебристое сияние из ладоней Назара вспыхнуло с новой силой и, смяв красный луч, обрушилось на существо. Вой обжег мои уши и резко оборвался. Земля содрогнулась от падения огромного тела. Синий огонь втянулся внутрь, словно перекрыли доступ к кислороду. Гигант распадался на мелкие гаснущие уголья. Тишина ласкала слух.

– Не надо благодарности, – Жора ухмыльнулся улыбкой героя из боевика, – это моя работа.

К нам не спеша подошел Назар и устало присел на вывороченный из песка валун. Голос был слаб, но тверд.

– Кирилл, твой самый глупый поступок в жизни уже совершен. Превзойти рекорд тебе вряд ли когда-нибудь удастся.

Я несчастно посмотрел на него и увидел ободряющую улыбку. Жора предпочел не вмешиваться в диалог, как я его и просил перед тем, как самоуверенно пошел к Назару в одиночку.

– Кто это… было? – прохрипел я, ощутив, как много песка мне успело набиться в рот.

– Это Ангарфион, джинн.

– Джинн? – воскликнул я и закашлялся, выплевывая песок. Не будь я свидетелем произошедшего, я решил бы, что даже Назар может нести околесицу.

– Это тебя смущает? Пусть будет «объективно существующая разумная сущность» или «дух». Так или иначе, он умудрился поселиться во мне, они такое дело любят. Я оказался сильней и заточил его внутри своего подсознания, чтобы больше он не беспокоил ни меня, ни окружающих.

– Но при этом вы сами погрузились в кому?

– С чего вдруг? Я заточил его уже несколько лет назад. Я ушел в свой психикон по другим причинам… кратко говоря, время здесь подчиняется мне, и я прожил уже сотни лет. Сколько всего я познал! – Назар вздохнул и посмотрел на потускневший перламутровый диск солнца, похожий больше на луну. – Теперь мне придется вернуться – иначе вам не выбраться живыми.

– Забавно получилось, – сказал я, - вместо того, чтобы я спасал вас – вы спасаете нас.

– Справедливости ради, вы тоже меня спасли, я бы не справился в схватке с джинном. Правда, освободил его ты… Что ж, – Назар встал и осмотрелся, – опыты мои пошли насмарку, ты выбрал не тот путь, на который я надеялся.

– Я шел по компасу…

– И он привел тебя к Ангарфиону. Излучение его сознания было очень сильным, ведь он был здесь собственной персоной. Но не унывай, неправильных путей нет, на все воля Бога. Поболтаем о жизни, когда нам не будет угрожать смерть, хорошо?

В совершенстве владеющий своим психиконом Назар телепортировал нас с Жорой к порту и сам тоже воспользовался им для возвращения. Аня просто одурела от восторга, когда мы трое очнулись на кушетках и стащили с себя шлемы – система давно зависла, и она сидела перед дисплеями с застывшими данными, рядом с тремя бесчувственными телами.

Через секунду в дверь ввалились трое мужчин в белых халатах, то были вызванные киберхирурги, готовые восстанавливать остатки нашего сознания из цифровых данных. Увидев всех в добром здравии, они громко расстроились, что их навыки никому не пригодились, но облегченные улыбки выдали их пережитое волнение.

В тот момент мы считали наши приключения в психиконе самыми невероятными и сенсационными. И только новые погружения в глубины личности уверили нас в обратном: мы поняли, что еще не познали даже самый краешек айсберга.

КОНЕЦ

Музыкальные титры

Я пошел к правой двери. Моей двери. Мысли вспыхнули в голове, как облитые бензином. Почему именно туда? Я нарушаю правила психиатра, предаю доверие Назара… Песчаный пол дрогнул и вспучился десятком холмиков величиной с арбуз. Одна за другой из пола вырывались безглазые морды, ощеренные сотнями мелких зубов. Взметнулись пыль и песок, защипало глаза, я закашлялся. Привычную тишину лабиринта рассек на мелкие кусочки писк червей.

Ни о какой борьбе в замкнутом пространстве не могло быть и речи. Я побежал к двери, туфли скользили по серым сегментарным туловищам. Между лопаток ударило, червь уцепился за пиджак и начал его зажевывать, царапая спину острыми зубами. Под его весом швы затрещали, я рванул пуговицы на груди и сбросил пиджак вместе с извивающимся туловищем.

Через секунду я с разбегу вломился в дверь и… вывалился на мягкую зеленую траву.

– Салям алейкум, – раздалось сверху, – поднимайся, друг мой.

– Назар… – произнес я, опираясь на протянутую ладонь. Он был таким же, как на лекциях и конференциях – с идеальной осанкой и прямым взглядом, только вместо привычного костюма Hugo Boss на нем был национальный дишдаш до пят. За Назаром расстилался цветущий сад.

– Я рад, что ты сделал правильный выбор. Пойдем, нужно о многом поговорить, а времени у тебя мало.

Ученый проводил меня в беседку из обсидиана, предложил сесть. Сияло солнце, пели птицы, цветущие деревья обволакивали нежным запахом. Назар ибн Гаффар заговорил. Величественно и доброжелательно.

– Говорить буду я, твоя задача слушать.

Я был не против. Уж кем-кем, а психотерапевтом я себя не ощущал. Философ продолжил:

– Я давно ждал человека. Поздравляю, что добрался. Тебя есть за что похвалить, но время истекает: твое тело может отторгнуть мозг, ибо шестьдесят минут погружения уже истекли.

Надо ли описывать, что я почувствовал от таких слов?

– Время здесь искажено и нестабильно. Следствие моих опытов, – пояснил он. – За два дня вашей реальности здесь я написал восемнадцать книг. В сравнении с ними, моя докторская диссертация – школьное сочинение. Я погрузился в пучину своей сущности: познал микрокосм, окунулся в бессознательное, проник в идеальное, побывал в местах, которые вам не скоро станут известны. Результаты я записал. Человечество забыло многое, чего забывать не следовало, не видит того, что происходит сегодня, гадает о будущем. Все, что пойдет людям на пользу – в моих записях. Но я погрузился слишком глубоко, и мне уже никогда не вернуться. Поэтому мне и понадобился человек – вынести знания людям.

Назар поставил передо мной зеленый спортивный рюкзак:

– Здесь все, что я считаю полезным для человечества. Изобретения, концепции, новое, забытое. Можно сказать, истина, значительно приближенная к последней инстанции. В ранце триста гигабайт информации, я хорошо заархивировал: он весит всего сорок килограмм, запросто унесешь. Запомни, пароль архива – кириллицей – «я люблю тебя».

– Здесь все, что я считаю полезным для человечества. Изобретения, концепции, новое, забытое. Можно сказать, истина, значительно приближенная к последней инстанции. В ранце триста гигабайт информации, я хорошо заархивировал: он весит всего сорок килограмм, запросто унесешь. Запомни, пароль архива – кириллицей – «этим займусь я».

Мне не терпелось схватить рюкзак, но я вспомнил о своей задаче.

– Я пришел помочь вам вернуться в реальность…

– Один парень, – прервал меня Назар, – как-то заикнулся о «двух новых заповедях молекулярного века». Неглупая мысль, если она в умной голове. Вспомни ее из институтской программы или посмотри в интернете. Это ответ на твое предложение вернуться. Только имей в виду, тот же парень заблуждался в оценке значимости психоделиков. Он не знал, что их значимость равна нолю. Он не понимал, что «расширение сознания» обратно его углублению и превращает разум в широкую мутную лужу, вместо глубокого чистого колодца.

Я понял, что Назар говорит о Тимоти Лири, чьи работы изучаются нанопсхологами как исторические предпосылки психикона. Другими словами, Назар дал понять, что пациентом себя не считает и в помощи не нуждается.

Я сам удивился, как быстро забыл о своей работе, вспомнив о себе.

– Кстати, насчет испытания, это было распутье?

– Во-первых, испытание началось до того, как ты миновал ручей сознания, друг мой. Во-вторых, оно происходило не в моем психиконе: я лишь наметил пару условностей. Не забывай, что в тебе тоже живет внутренний мир, даже когда ты гостишь в моем. А развилка являлась финальным звеном твоей личной дифференциации.

– Но какой был смысл все это устраивать? – не унимался я.

– Неужели не понятно? – черные брови дернулись вверх. – Тебе было необходимо разогнать свое восприятие, чтобы увидеть мельтешение моих мыслей: нынче на низких частотах я даже изредка не бываю.

Великий ученый на мгновение задумался. Вернее, на тот срок, который я воспринял мгновением.

– А теперь тебе пора возвращаться.

Я посмотрел на рюкзак и тоскливо представил обратный путь с сорока килограммами на спине.

– Назад, конечно, пойдешь не пешком, – пообещал Назар. – Полетишь на моем триумфе.

Я вопросительно уставился на мыслителя, но тот лишь улыбнулся.

– Ма саляма, друг мой.

Сгребая крыльями пространство, в купол оцифрованной реальности ворвался исполинский дракон. Чешуя алела, словно раскаленный металл, глаза пылали буйством. Пронзаемый ветром, я направил его к зеленому лучу, протянувшемуся от земли к небу – нашему порту. Песок взвился под когтистыми лапами, чудовище склонило голову. Я спрыгнул на землю, в плечи впились лямки рюкзака.

Жора слез следом, все еще ошарашенный моим внезапным возвращением на драконе. Я чувствовал, как в его восприятии я из ботаника преобразился в «крутого ученого», вроде Индианы Джонса.

– Аня, принимай! – крикнул я ожившей гарнитуре.

Из динамика донеслись суетливые возгласы, мир стремительно начал тускнеть. Последнее, что я увидел – внимательные желтые глаза на драконьей морде.

Букет мерзких ощущений, и я открыл глаза. Руки нетерпеливо стянули кибершлем, отлепили сенсоры. Из-за дисплеев на меня во все глаза смотрела бывшая девушка.

– А где Жора? – осведомился я.

И тут ее прорвало:

– Отправила за киберхирургами – мы готовились к худшему! Система зависла! Ты пропал на три часа!

Аня задохнулась, перевела дух. Глаза ее были влажные, чернела размазанная тушь. Я понял, что все это время она сидела в наушниках за приборами – ждала меня.

– Аня, у нас все получилось.

Она недоуменно посмотрела на недвижное тело Назара ибн Гаффара, взгляд упал на дисплей.

– А что в архиве?

– Истина, – скромно ответил я.

– Хм… – Аня щелкнула мышкой, – а какой пароль?

КОНЕЦ

Музыкальные титры

Я промолчал и воспользовался моментом, чтобы поглазеть на девушку. Узкое личико, пушистая белая челка. Я помнил каждую черточку и всегда внимательные глаза – змеиные, гипнотические. Портили все очки в модной яркой оправе - никогда не понимал этого тренда.

Прервать молчание

Валерий Шубин

Психикон

До новых встреч!

Погрузиться

Я пошел прямо, по указателям Назара. Тишина стала звенящей, редкие пылинки плавно кружились в лучах падающего с потолка света. Ошибка это или нет, но в голову мне пришла новая мыль – что если эти указатели ученый оставлял для себя самого, и путь мой лежит теперь по его стопам, а значит… Значит, я найду его, оборвал я сам себя. Компания червей сомнения мне совершенно ни к чему. Я прикоснулся к ручке двери, створка пошла вперед, в зазоре сверкнул яркий белый свет.

Дверь отсоединилась от петель и, неестественно вращаясь, улетела в зияющую белую пустоту. Я отпрянул, но дверной проем начал стремительно расширяться – крупные куски гранита и песчаника отрывались от стен, потолка и пола, осыпались песком и исчезали в белом пространстве, лишенном границ и законов физики.

Я развернулся, и понял, что стою на обломке камня не крупнее журнального столика, а вокруг сплошная белая терра инкогнито, лишь последние струи песка взвивались вокруг причудливыми узорами.

Бежать было некуда. Я глянул на компас – как раз для того, чтобы увидеть как бешено вращающаяся стрелка сорвалась с оси и компас треснул.

И тут я узрел смерть. Причем в самом буквальном смысле, без иносказаний. По белому отсутствию всего шла высокая тощая фигура в черном плаще и широкой зазубренной косой в руках. Сильный контраст черного и белого мешал разглядеть лицо и детали. Смерть шла медленными и широкими шагами прямо ко мне.

Я посмотрел по сторонам и отметил очередную странность (все эмоции как-то выгорели или просто сжались под аффектом) – куда бы я ни смотрел, темная фигура всегда была перед глазами и двигалась ко мне. Даже когда я попробовал зажмуриться. До смерти оставалось уже не больше двадцати условных шагов, фигура выросла и рост ее казался метра три.

Смерть – или ее воплощенный архетип – приближалась быстрее, чем казалось вначале. Чем ближе она становилась – тем огромней был черный плащ и воздетая над головой коса. Шаг за шагом темная материя заполнила все мое зрение.

- Путь закрыт, - услышал я исходящий от нее информационный поток. – Больше никто не пройдет.

Последней моей мыслью было – а что, если бы при мне оказался Жорин автомат, или хотя бы мой штатный пистолет? Смог бы я отогнать свою гибель?

Где-то в поглотившей меня абсолютной тьме раздался взмах косы и стеклянно-металлический звон.

КОНЕЦ

Музыкальные титры

Оставалось только одно. Почему бы и нет? Я передернул затвор автомата, раскрыл сложенным приклад и упер его в живот – я все равно не представлял, как можно целиться, когда мишень «прилипла» к глазам, как катаракта. Дрогнувшим пальцем я надавил на спусковой крючок.

Автомат разразился упругим бухающим стрекотом, в белую пустоту полетели блестящие цилиндрики гильз. Я подумал, что траектория пуль тоже исковеркается антифизикой белого пространства, но нет. Смерть (или какой-то ее воплощенный архетип) остановилась и содрогнулась от нескольких попаданий

- Путь закрыт, - услышал я исходящий от нее информационный поток. – Больше никто не пройдет.

Я снова открыл огонь и не отпускал спусковой крючок, пока не выжал всю обойму. Ствол автомата увело вверх, но и я поднял глаза – смерть осталась в фокусе.

Черные обрывки плаща и какой-то густой черной массы разлетелись в стороны, как стая ворон. Были они только в моем видении или нет, но выглядели – как дыры в окутавшем меня белом пространстве. В голове стоял звон, рваные черные кляксы разрывали пространство, пока белое не превратилось в черное. Исчез даже камень, на котором я стоял.

В зияющей темноте светят сиреневые и бирюзовые туманности и звезды – по большей части привычные колко-желтые, но еще и рубиновые, голубые, оранжевые. Я вижу все вокруг себя, я – одна из звезд. Мыслей в миллиард раз больше, как будто все мое новое воплощение состоит целиком из мозга.

Одним из ответвлений сознания я нашел клинику, наш кабинет. На кушетках лежим я и Назар. Я чувствую, что ученый тоже где-то неподалеку и подобен мне. Одним из аспектов сознания я нашел его и вступил в диалог, он меня поздравляет. Я прошел по его стопам, хоть и не оправдал надежд – не вынес его знания людям.

За компьютерами сидит Аня, вид у нее скверный, тушь размазана. Она отключает генератор психикона. Рядом стоит Жора, положил руку ей на плечо. Брат позаботится о ней, но, в общем-то, мне все равно.

В кабинет входят двое в белых халатах, их ловкие руки снимают кибершлемы с меня и Назара, они некоторое время наблюдают за нашим состоянием по дисплеям, после короткого совещания увозят кушетки в другой кабинет.

Скорость моей мысли и восприятия ускоряется, движение персонала клиники становится как в замедленной съемке, затем и вовсе застывает. Каждая их секунда – вечность для меня.

Коммуникативным аспектом сознания я связываюсь с Назаром, он передает мне свои данные по исследования микрокосма человека и макрокосма мироздания. Материалы восхищают меня, я изучаю их долгие десять секунд. Вместе мы продолжим познание.

Я понимаю, что я не космическая звезда, а нахожусь внутри своего подсознания, но целиком и полностью владею им, имею полный доступ к коллективному бессознательному и миру идей.

Человечество забыло многое, чего забывать не следовало, не видит того, что происходит сегодня, гадает о будущем. Теперь я жду человека, который навестит мой психикон. Я передам ему все, что пойдет людям на пользу, чтобы он вынес знания в мир людей. Сделал то, что не смог я.

КОНЕЦ

Музыкальные титры