Авторизация
×

Логин (e-mail)

Пароль

Интерактивные истории, текстовые игры и квесты
Гиперкнига

Библиотека    Блог

Посетите наш новый сайт AXMAJS.RU

Запустить

Утро началось с двух девушек рядом – эх, каждый бы день так. В голове у меня роились разнообразные и пока что бессвязные мысли, я помнил о наличии чего-то значительного, но не мог сформулировать. Алкоголь влияет на мой организм, но как же я люблю его, пробуя только качественные товары, и почти не берегу себя, во время того как волнуюсь о сохранении природы. Голова немного гудела, а последние часы были как в тумане.

Редко у меня выдаются беззаботные дни, как вчера, когда особо никуда не надо спешить, встречаться с бизнес-партнёрами и проводить совещания. Впрочем, и такой расклад меня устраивал. Не всем удаётся работать на нравящейся работе, а для меня это было одним из желаний детства.

Но сейчас пора собираться, так что, уважаемые дамы, извольте уйти. Предприниматели могут позволить себе многое, но не стоит этим злоупотреблять, а тем более затягивать надолго.

Я осматривал свою просторную комнату, лежа на кровати с балдахином и шелковым постельным бельем. Зеркальный шкаф-купе занимал довольно большое пространство, храня десятки костюмов и в несколько раз больше рубашек внутри себя. Спальня, как и остальные помещения моей квартиры, отдавала шиком, будучи спроектированной одним из лучших дизайнеров Нью-Йорка. Конечно, это в своё время влетело мне в копеечку, но деньги – это пустяк, если речь идет об удобстве.

Взгляд остановился на сейфе, встроенном в стену. Там хранилось всё самое ценное, так что пароль стоял соответствующий. На двадцать символов, моя счастливая комбинация. Документы, обеспечивающие власть и могущество, лежали именно там, чеки и финансовые бумаги – всё, приносящее деньги мне, манхэттенскому коммерсанту.

Приняв душ, позавтракав приготовленным служанкой завтраком и одевшись, я вызвал Артура, водителя. Я никогда не просил его приезжать в какое-то назначенное время, потому что понимал, что он тоже человек, а я могу и не выйти вовремя. Оставалось ещё минут десять до его приезда, поэтому я решил подойти к окну – люблю смотреть на Статую Свободы. Почему-то захотелось побывать на Лазурном берегу, побродить по каннским мостовым и насладиться лёгким морским бризом. Эта мысль не отпускала меня уже несколько месяцев, и я точно решил, что исполню это желание как только будет свободный уик-энд.

Путь лежал к офису на Уолл-стрит. Водитель моего электромобиля знал эту дорогу как свои пять пальцев, а ещё лучше ему были известны нью-йоркские пробки. О них можно слагать легенды, а можно и петь оды – если вы одарённый писатель и можете это сочинить. Меня же они удручали и бесили, и мне больно было смотреть на большинство уличных машин – много, много, много мусора и грязи они выбрасывали в атмосферу, совершенно не заботясь о чистоте окружающей среды и будущем человечества.

«Почему сегодня так долго?! Обычно мы за это время доезжаем, а тут и половины дороги позади не осталось. Артур, попробуй перестроиться в другой ряд!»

Каждый… ладно, почти каждый день я проезжал улицами этого гигантского города, и всё вокруг мне напоминало о том, что делать мир надо лучше. По правде говоря, занимаясь продажей электромобилей, кардинально на данный момент ситуацию не изменишь, но стоит смотреть в перспективное будущее. Хороший фундамент является залогом хорошего продвижения вперёд, и важно отдавать всего себя работе. Тем более раз я таким образом получаю шикарные деньги.

Вот мы и подъехали к офису, наконец-то, и полгода не прошло! Огромное серое здание ничем внешне не отличалось от небоскрёбов-соседей, но офис я поручил сделать интересным, отличающимся от большинства «клеток». Получилось или нет, решать сотрудникам, но они, насколько мне удавалось прочитать их эмоции, были довольны. Поднявшись, я обнаружил, что только моего прихода все и ждали. Я зашёл в кабинет, и тут же появилась секретарша. Это была девушка двадцати трёх лет, блондинка, большая любительница детей и неутолимый трудоголик, хотя случались иногда такие рецидивы, когда она опаздывала. Шарлотта Уолкинс была моим незаменимым помощником, отлично справляясь со своими обязанностями.

- Мистер Джонатан, у вас сегодня встреча во время ужина. Сегодня действительно важные клиенты, не то что в прошлый раз, тогда я действительно преувеличила значимость. Ещё, шеф, несколько работников хотят обсудить с вами некоторые детали – мне позвать их сейчас?

Пусть заходят, почему бы и нет. Тем не менее я утомился, выслушивая от них про различные финансовые перипетии и бухгалтерские проблемы.

Рабочий день не отличается особо интересными вещами, а запоминание рутины – кому это надо? Нельзя постоянно жить в тонусе развлечений, и наслаждение стоит перебивать трудовыми моментами.

Вот только секретарша постоянно намеревалась завалить меня лишними проблемами, отвлекая от нормальной работы.

И сейчас она зашла в мой кабинет с делами, которые не имеют ко мне никакого отношения, получив в ответ только: «Миссис Уолкинс, не отвлекайте меня впредь такой ерундой!»

Как же это всё-таки бесило, ведь её мелкие заботы меня ни капли не парили. Меня больше волновали и практически не давали покоя более важные проблемы: темпы продаж, изготовления, уровень качества, который зависел непосредственно от рабочих, а значит, приходилось устраивать для них максимально возможный комфорт. Благо деньги решают практически всё, а у меня их много, что радовало мою душу каждый день.

«Боже, какая же в Америке невкусная вода!» – воскликнул я, отпив немного из стакана. Раньше это почему-то не замечалось мною, но после недавнего путешествия вокруг земного шара я пересмотрел некоторые взгляды. В множестве стран в общем доступе есть чистая, хорошая вода. Но, увы, не здесь, что также является следствием безразмерных загрязнений. Стоит задуматься ещё и над этой проблемой. Да, на досуге, пожалуй, надо будет пораскинуть мозгами, как можно привлечь внимание людей к этой проблеме, и, возможно, заняться очисткой.

Тем временем дело близилось к вечеру, а это значило, что пора собираться ехать на ужин. С оставшимися заданиями без меня справятся? Я надеюсь, да, потому что постоянно приходится переживать. Надеюсь, сейчас меня не подведут, иначе им достанется. Прибыль не должна пострадать от их неумелых рук!

Предварительно поручив мисс Уолкинс заняться приготовлениями по поводу завтрашнего дня, я ушёл из офиса.

Меня ждали одни из самых важных партнеров – Билл Теннант и Скотт Басс. После короткого рукопожатия мы сели на свои места, но они молчали, сохраняя на лице широкие улыбки.

Почему, что происходит?! Может, провалился очередной план, и они хотят сказать мне, что начали поддерживать моего противника? Не верю, не хочу в это верить!

Но в конечном итоге джентельмены ошарашили иной новостью. Они с огромным удовольствием сообщили мне, что невероятно быстрыми темпами идут на убыль репутация, влияние и доходы Генри Фолланда, и «Нью-Йорк Таймс» завтра высветит это на первой полосе, отметив, что «наибольшую заслугу в свержении нефтемагната имеет Джонатан Фогт».

В это невозможно было поверить, но всё же это было чистой правдой. Нервы, проблемы как рукой сняло, и осталось только одно – эйфория от достигнутой цели, навязчивого желания мести Фолланду, который во время моего детства обанкротил моего отца. Я и не думал, что смогу уже сейчас этого добиться.

Так, пребывая в своих мыслях, желая ещё больше уничтожить Фолланда – хотя я и так достиг конечной цели, – я провёл остаток ужина, поддерживая тем не менее разговоры на другие темы и заключая новые контракты.

Эта практически недостижимая мечта… Это произошло! Произошло! Полное осознание накатывало на меня постепенно, заполняя собой всю мою сущность и радуя каждую клеточку моего тела. Генри Фолланд свергнут, годы борьбы не прошли зря и увенчались успехом – раньше это даже представить было практически невозможно. Вот оно, ради чего стоит бороться, это чувство упования победой. Я любил себя! Я любил свою работу, которая привела меня к исполнению мечты!

Эйфория преследовала меня, когда я под полночь добрался до дома, – а пробки никуда не исчезали и в тёмное время суток, ведь здесь никогда не спят. Когда я зашёл в пентхаус и по привычке нажал на выключатель у двери, эффект был нулевой. Подсуетилась горничная, сказав, что электричества нет, зато протянула мне экстренную вечернюю газету. Главной новостью оказалось то, что Генри Фолланда нашли застрелившимся в собственном доме. Факт самоубийства был безоговорочен, и журналисты написали, что это произошло, по всей видимости, из-за разорения его фирмы. А к этому приложил руку главным образом я. Да! Месть, она свершилась! Эта дрянь и его семья получили по заслугам, и я, полный невероятного счастья, завалился на кровать.

Я оказался в уже знакомом мне коридоре. Я немного удивился. Полагая, что ничего здесь с предыдущего раза не изменилось, я направился к двери и отворил её. За дверью, как и прошлый раз, был зал с рельефом. Двери были всё с теми же рисунками. Я попробовал открыть ту дверь, в которую я уже входил, но она была заперта. Тогда я выбрал:

Я шёл и шёл куда-то, пока не понял, что иду по тому же коридору. Вскоре я оказался в уже хорошо знакомом мне зале с дверьми и двуликим человеком. Мне стало интересно, смогу ли я сегодня открыть двери, за которыми уже побывал. Но, как и прошлый раз, первая не открылась, а вторая последовала её примеру. Я даже попробовал постучать, но тщетно. Что ж, ничего страшного, у меня ещё есть варианты. Я открыл:

Снова я оказался в этом злополучном коридоре. Вероятно, я устал и постепенно схожу с ума. Коридор в этот раз казался бесконечным. Нет-нет, это мне всё-таки казалось. Открыв знакомую дверь, я очутился в том самом зале, где уже был три раза подряд. Я не стал проверять, открыты ли двери, за которыми я уже побывал, потому как знал, что они закрыты. Я направился к той единственной, которую я ещё не выбирал. Это была:

Вернуться в начало

Дверь с галерой

Дверь с ветвью

Дверь с профилем

Дверь с профилем

Выехав из дома и вскоре оказавшись на палубе, я почувствовал дуновение свежести. Может, конечно, звучит не очень здорово, но не знаю, как иначе описать это ощущение – невероятно чистый и холодный воздух пребывал на моей яхте!

Она была моей гордостью – полностью экологическая, на ней было отменно плавать большой группе людей благодаря размерам судна. Десятилетия назад люди даже не могли бы себе представить возможность существования электрояхт. Но я всегда шагаю в ногу с прогрессом, особенно в благих целях.

Защита природы и минимизирование выбросов в атмосферу (и на суше, и на воде), свержение нефтемагнатов и, насколько возможно, неэкологических предприятий – вот он, смысл моей работы.

Было всего восемь с половиной утра. Я любил рано вставать, так как утром город ещё не окутывал тот смог, который появлялся здесь ближе ко дню. Я наслаждался идиллической картиной: солнце медленно поднималось над гаванью, чайки пролетали над самой водной гладью, чуть ли не касаясь её, а первые люди неспешно шли на работу по набережной. Я отправил водителя и ещё часть команды яхты за продуктами для предстоявшей вечеринки. Надо было отметить вчерашнее событие. Пока они покупали необходимое (кстати, понадобились ещё две машины, которые я им предоставил на пару часов из гаража компании), я решил скоротать время и отчалил от берега. Сделав пару кругов до Статуи Свободы и обратно, я подождал, пока они вернутся.

Вечеринка началась лишь сегодня около полудня и, по моим смелым прогнозам, собиралась закончиться к середине ночи. Гостей (а они всё прибывали и прибывали), судя по их лицам, всё устраивало. Ещё бы!

Моя компания развивалась довольно быстрыми темпами, и это доставляло непомерное удовольствие. Так почему бы не поделиться радостью с другими, закатив пышную, дорогую вечеринку. Люблю деньги тратить, а ещё больше – их получать, в чём и заключается всё наслаждение жизни.

Отчалим от берега мы через полчаса, поэтому стоит ещё раз всё проверить, чтобы не возникло абсолютно никаких эксцессов.

Выпивка, развлечения, девушки – всё было на высшем уровне, как и подобает. Я переговорил с некоторыми людьми – даже важные шишки в непринужденной атмосфере становятся «своими». Я чувствовал себя отлично, чувствуя, что этот день «мой», и ничто не могло омрачить этого ощущения.

Внезапно телефон звонко зазвенел – и на экране высветилось имя, которое я вряд ли ожидал увидеть. Это был мой хороший друг и отличный человек, с которым мы познакомились несколько лет назад, но в основном встречались лично, а не разговаривали по телефону. Наличие звонка от него выбивалось из привычной колеи – неужели что-то произошло? Взволновавшись, я поднял трубку.

– Здравствуй, Питер, не ожидал!

– Джонатан, доброго времени суток, не знаю уж, в какой точке земного шара ты сейчас находишься.

Мы пообсуждали разнообразные общие темы, прежде чем дошли до главной цели звонка товарища. И хорошо, потому что я успел подуспокоиться – иначе новость могла бы шокировать меня ещё больше.

Вздохнув, он начал:

– Знаешь же, вчера закончился Каннский кинофестиваль. Главный герой моего фильма был номинирован на лучшую мужскую роль, но награду не получил, – как я был наслышан, Питер Спенсер срежиссировал действительно отличную картину и рассчитывал на множество наград, поэтому мне было искренне обидно за него.

– Но я звоню не жаловаться по этому поводу, а сообщить о другом. Как ты думаешь, кто взял приз?

– Ну… Честно говоря, я не особо слежу за звёздной жизнью, поэтому не интересовался церемонией.

– Уилл Раймондс.

– Не может быть!

– Может или не может, но так оно произошло. Меня это так разозлило, ты себе не представляешь, и я решил, что тебе надо знать.

Уилл Раймондс… я ненавидел это имя, и причина этого скрывалась в глубине лет. На актёрских курсах, которые я посещал в детстве и юношестве, он крал у меня главные роли, будучи по непонятным причинам любимчиком преподавателей, хотя я был объективно талантливее и лучше, чем он. Сейчас же мы работаем в разных сферах деятельности, и я не хотел бы, чтобы наши дороги снова пересекались.

– Ох, Джонни, был бы ты на его месте, я бы отнёсся позитивно, – тем временем продолжал Питер. – Твои актёрские способности, когда мне приходилось их видеть, всегда отличались в лучшую сторону, не понимаю, почему ты решил связать жизнь с Уолл-стрит. Ладно, меня отвлекает мой агент, свяжемся позже, хорошо?

– С удовольствием выпью с тобой чашечку кофе на выходных.

– Тогда до скорого, – и отключился.

Его слова заставили меня задуматься. Работа в Нью-Йорке, по правде говоря, уже не доставляла былой радости, став унылой и однообразной. Даже вечеринки с алкоголем и девушками на любой вкус поднадоели, хотя я так не хотел этого признавать. Я взглянул свежим взглядом на свою жизнь, которая внешне выглядела на высший балл, а на самом деле была пустой и лишённой чувств. Желание денег и власти заполонило меня с головой, и хотя для меня важно было думать про сохранение природы – важнее было материальное благополучие. Сейчас же мне всё это опротивело, и я хотел новых эмоций, почувствовать себя другим человеком.

Опыт актёрского мастерства был бесценным, и на меня накатывало ужасное чувство ностальгии, я начинал жалеть об упущенной возможности быть звездой Голливуда. Я не ощущал себя комфортно в своём теле, с этой жизнью, и я хотел изменить всё в корне, делая интересным каждый день! Актёры лишены скуки и серой офисной работы, каждый их час наполнен чем-то особенным.

Так я считал сейчас, и мои мысли были полностью погружены в это, я жалел о своей карьере, зная, что жизнь могла бы быть гораздо лучше. Я и не замечал вечеринки, абстрагировавшись от гостей, вероятно, совершенно не разделявших мои новые взгляды.

Но надо было сохранять лицо, и я делал это мастерски – умение играть роли не пропьешь. Так, будучи телесно прежним, но духовно вроде бы как изменившись, я провёл остаток времени на яхте, впрочем, пока что не особо зацикливаясь. Поглощая виски в больших количествах и находясь в обществе девушек, я чувствовал, как всё остальное отходило на второй план. Утро вечера мудренее, и надо будет лучше разобраться в себе на незадурманенную голову.

Я оказался в уже знакомом мне коридоре. Я немного удивился. Полагая, что ничего здесь с предыдущего раза не изменилось, я направился к двери и отворил её. За дверью, как и прошлый раз, был зал с рельефом. Двери были всё с теми же рисунками. Я попробовал открыть ту дверь, в которую я уже входил, но она была заперта. Тогда я выбрал:

Я шёл и шёл куда-то, пока не понял, что иду по тому же коридору. Вскоре я оказался в уже хорошо знакомом мне зале с дверьми и двуликим человеком. Мне стало интересно, смогу ли я сегодня открыть двери, за которыми уже побывал. Но, как и прошлый раз, первая не открылась, а вторая последовала её примеру. Я даже попробовал постучать, но тщетно. Что ж, ничего страшного, у меня ещё есть варианты. Я открыл:

Снова я оказался в этом злополучном коридоре. Вероятно, я устал и постепенно схожу с ума. Коридор в этот раз казался бесконечным. Нет-нет, это мне всё-таки казалось. Открыв знакомую дверь, я очутился в том самом зале, где уже был три раза подряд. Я не стал проверять, открыты ли двери, за которыми я уже побывал, потому как знал, что они закрыты. Я направился к той единственной, которую я ещё не выбирал. Это была:

Вернуться в начало

Дверь с кошелем

Дверь с ветвью

Дверь с профилем

Дверь с кошелем

Дверь с ветвью

Стрелки на Ролексе, подаренном продюсером, перестали двигаться. Часы снова требовалось завести, что уже начинало действовать мне на нервы. Нужно вернуться к электронным и бросить эти дурацкие понты.

Я собрался и поехал в аэропорт, встречать подругу. Я остановился у раздвижных дверей, откуда должны были выйти пассажиры, и стал ждать.

События вчерашнего дня всё ещё лежали тяжелым камнем в моей душе. Ничто не могло его сдвинуть, но я все же предпочитал о нём не вспоминать. Сегодняшний же день был не менее важным, сегодня я буду либо возвышен в лаврах до самого Олимпа, либо в бесславии низвергнут в Тартар.

Тем временем двери разъехались, и из-за них повалили пассажиры приземлившегося самолета. От них спешно отделилась белокурая девушка. Люди удивленно на неё косились, и был повод: девушка уверенно шагала в коктейльном платье кремового цвета и в светло-коричневых балетках. Одета она была красиво, безусловно, но она бы гармонировала больше с какой-то галереей, чем с аэропортом.

– Ну ты даже сегодня умудрилась опоздать, – улыбнулся я ей.

– Ох, Джон, рейс задержали, – отвечала моя напарница по площадке.

– Тогда по коням, церемония скоро начнется. Я гляжу, ты уже переоделась в самолете.

– Да, не в джинсах же туда идти, – улыбнулась она мне.

Мы сели в такси, предоставленное организаторами, и поехали по набережной, нещадно озаряемой каннским солнцем.

Я нервно постукивал туфлей по полу салона, пока через некоторое время девушка не нарушила эту музыку:

– Так что будет сегодня? – поинтересовалась она.

– О, уверяю, для тебя ничего интересного, Шарлотта. Сегодня будет награждение за лучшую мужскую роль.

– Что ты, мне каждый раз любопытно, кого наградят.

На пару секунд в воздухе снова повисло молчание, но Шарлотта спросила:

– Ты волнуешься?

– О, нисколько.

– Твоё спокойствие настолько велико, что ты сжал край сиденья, – заметила она.

Я метнул взгляд на вероломно предавшую меня левую руку и вынужден был признать её правоту:

– Ладно, я таки немного волнуюсь.

– И имеешь повод, ведь награда по праву твоя!

– Мы подъезжаем, господа! – вмешался в наш разговор водитель.

И действительно, через лобовое стекло уже виднелось обильное количество папарацци перед серым, классическим зданием. Их было настолько много, что не было видно пресловутой красной дорожки, да и вообще всего первого этажа дома. Машина остановилась, и водитель вышел, чтобы открыть дверь для Шарлотты.

– Не нервничай, Джонни, ты лучший, – подмигнула мне эта белокурая бестия перед тем как выйти.

Взяв её под руку, я пошёл навстречу судьбе. Пользуясь своим актёрским мастерством, я улыбался улыбкой ослепительной, как вспышки фотографов, невзирая на бушующий во мне хаос мыслей. Этот день был очень важным для меня, уж очень много сил я вложил в этот фильм, всю свою душу, всё умение и таланты. Всё моё существо питалось эмоциями, не важно, моими или чужими, выдуманными. И этими блестяще сыгранными эмоциями я создал шедевр. Шарлотта была права, я заслужил эту награду как никто другой.

Эта награда была желанна ещё и потому, что за неё боролся и мой старый знакомый по студии в родном городе. Этот бездарный Уилл Раймондс портил собою всех персонажей, которых пытался сыграть. Он преуспел лишь в одном искусстве – хамить и нагло кичиться своим подобием таланта. Но сегодня мы решим этот спор раз и навсегда.

Когда мы зашли в здание, нас приветствовал добродушный мужчина с легкой проседью в отпущенных по шею волосах. С истинной галантностью аристократа он приложился губами к руке Шарлотты, отчего та засмеялась, словно эдакая нимфа-проказница. Её всегда веселили манеры нашего общего знакомого. Он пожал мне руку, похлопал по плечу, и мы обменялись парой шуток.

– Мы уже беспокоились, что придется задерживать церемонию, – пожурил он нас, – идёмте скорее в зал!

В зале все, в самом деле, уже были готовы. На сцене стояла женщина в платье цвета шампань лет сорока. Она имела такой лукавый вид, словно знала о каждом какой-то неприличный секрет. Когда последние опоздавшие гости Каннского кинофестиваля расселись по своим местам, огни потухли, оставив освещение лишь на сцене.

– Дамы и господа, мы рады приветствовать вас на ежегодном Каннском кинофестивале! – прозвучал голос ведущей. Хотя Летиция, а именно так её звали, немного картавила, это придавало ей какой-то особенной очаровательности.

Всё происходило по знакомой процедуре. Ведущая представила гостям жюри и номинантов на лучшую мужскую роль. В этом списке, естественно, помимо прочих, были я и Раймондс. Он сидел совсем рядом со мной, через трёх человек. Он увидел меня и нагло оскалился.

– Сейчас ты усохнешь от зависти, Зельб! – обратился он ко мне.

У меня дёрнулась мышца у глаза, так я его презирал.

Тем временем ведущей подали конверт с начертанным в нём рукою судьбы именем победителя. Моё сердце сделало сильный удар и остановилось. Замерло всё: гости кинофестиваля, папарацци и журналисты у входа в здание, море у набережной Круазет, всё в море, за ним и над ним, рыбы, птицы, звери и люди. Летиция вскрыла конверт, увидела имя победителя и улыбнулась, узнав эту тайну. Она медленно подняла глаза с бумаги на гостей, томно повела взглядом по залу. Когда она открыла рот, чтобы назвать всё же это имя, время как будто остановилось.

– Приз Каннского кинофестиваля за лучшую мужскую роль получает Джонатан Зельб!

И словно прибой с ревом тысячи неистовых фурий ударился о скалы! Я вскочил на сцену и повернулся к бушующему людскому морю. Они аплодировали мне! Они выкрикивали моё имя! Они славили меня! ЭТО БЫЛ ТРИУМФ! Триумф, что слаще мёда, триумф, что более пьянящий, чем французское вино. Эйфория разлилась по телу и пропитала каждую его клеточку. Каждая частица моей души почувствовала себя счастливой. Со дня моего вступления на стезю актёра, я никогда в жизни ещё не был так счастлив, что выбрал эту работу. Невероятно, сколько радости она приносит!

– За роль коммерсанта в фильме «Уолл-стрит», – попыталась уточнить ведущая, но никто уже не мог перекричать людей в зале.

Когда эта волна ликования всё-таки улеглась, я сошёл со сцены. Летиция объявила, что награждение продолжится завтра, потому что жюри предстоит сделать тяжелый выбор. Свет вновь наполнил зал, гости поднялись со своих мест и шумно повалили в двери. По дороге к ним множество моих знакомых поздравило меня с заслуженной победой.

– Отлично, Джон!

– Я ни мгновения не сомневался, что награда будет твоя!

Пожимая руку всем поздравляющим, я еле добрался до выхода.

А там, за дверьми, уже неистовствовали журналисты. Они окружили меня, как охотники кабана, и засыпали вопросами точно стрелами. Хотя отвечать им и одновременно раздавать автографы направо и налево было несколько приятно, вскоре мне это поднадоело. Я вежливо раскланялся и сел в то самое такси вместе с Шарлоттой.

– Куда, господа? – спросил водитель.

– В отель «Мажестик», – ответил я, – мы ещё вчера сняли там номера, – объяснил я Шарлотте.

Только мы переступили порог этого самого отеля и зашли в ресторан, мимо меня пролетела пробка шампанского. Меня оглушили поздравления коллег по площадке, что опередили нас по дороге с фестиваля. Пенящейся бутылкой радостно размахивал наш продюсер.

Так мы все и отмечали до самого вечера, пока алкоголя нашей в крови стало чуть ли не столько, сколько самой крови. Я еле дошёл до своего номера и там упал в блаженном беспамятстве на свою кровать.

Я оказался в уже знакомом мне коридоре. Я немного удивился. Полагая, что ничего здесь с предыдущего раза не изменилось, я направился к двери и отворил её. За дверью, как и прошлый раз, был зал с рельефом. Двери были всё с теми же рисунками. Я попробовал открыть ту дверь, в которую я уже входил, но она была заперта. Тогда я выбрал:

Я шёл и шёл куда-то, пока не понял, что иду по тому же коридору. Вскоре я оказался в уже хорошо знакомом мне зале с дверьми и двуликим человеком. Мне стало интересно, смогу ли я сегодня открыть двери, за которыми уже побывал. Но, как и прошлый раз, первая не открылась, а вторая последовала её примеру. Я даже попробовал постучать, но тщетно. Что ж, ничего страшного, у меня ещё есть варианты. Я открыл:

Снова я оказался в этом злополучном коридоре. Вероятно, я устал и постепенно схожу с ума. Коридор в этот раз казался бесконечным. Нет-нет, это мне всё-таки казалось. Открыв знакомую дверь, я очутился в том самом зале, где уже был три раза подряд. Я не стал проверять, открыты ли двери, за которыми я уже побывал, потому как знал, что они закрыты. Я направился к той единственной, которую я ещё не выбирал. Это была:

Вернуться в начало

Дверь с кошелем

Дверь с галерой

Дверь с галерой

Дверь с профилем

Я бродил с чашкой кофе по своему номеру. Морской бриз дул из окна и приподнимал шторы, отчего те становились похожими на паруса. Но мне было несколько не до этой романтики, ибо голова моя норовила расколоться на кусочки. Долгое время я пытался вспомнить, чем же закончился вчерашний вечер. Может, я проиграл кому-то в карты крупную сумму? Может, последствия моего опьянения были настолько вопиющие, что об этом уже радостно известила всех жёлтая пресса? Был однажды со мной случай один, на Гоа…

Но всё было тщетно: я не вспоминал. «Если что-то и случилось, я вскоре узнаю об этом». Но я вспомнил, что должно было произойти сегодня: сегодня я должен был встретиться с режиссером, мистером Спенсером. Две недели назад он предложил мне главную роль в его новом фильме о Калигуле, по мотиву одноименной пьесы Брехта.

Я давным-давно прочитал эту пьесу. Она глубоко потрясла, поразила меня. Тогда я понял: чтобы передать всю сущность этого великого развратника, нужно обладать воистину великим талантом. Я верил, что такой талант у меня был. И, таким образом, одной из моих первых тщеславных детских мечт стала роль Калигулы.

Так вот, сегодня должен был подписать контракт о моей роли в фильме мистера Спенсера. В преддверии фестиваля он остановился в Каннах, в отеле на другом конце набережной. Я наспех сходил в душ, почистил зубы и оделся. У входа я поймал такси и попросил отвезти меня к отелю Карлтон.

Я наслаждался видом из окна, как внезапно пришло сообщение. Банк напомнил о кредите, который мне скоро нужно было погасить, иначе угрожали штрафы за просрочку. К проблемам с финансами я уже почти привык, они преследовали меня с детства. Когда-то папа был богат, но его разорил конкурент. Генри Фолланд. Я искренне ненавидел это имя, его владелец обрек мою семью на бедность. Этот кредит, о котором мне только что напомнили, был частью ещё той старой задолженности. Хотя недавно я закончил сниматься в фильме о предпринимателе, занимавшимся продажей электромобилей, долг всё же оставался. Мистер Спенсер был достаточно именитым и успешным режиссёром, так что роль в его фильме помогла бы мне окончательно избавить и мою семью, в первую очередь, и меня от финансовых трудностей.

Водитель прервал мои размышления:

– Мы приехали, мистер Зельб!

Я расплатился и вышел на набережную. Справа от меня возвышался фешенебельный отель «Интерконтиненталь Карлтон». Это был один из наиболее дорогих отелей на всём Лазурном берегу и самый дорогой в Каннах. Выстроенный в стиле эклектики с намёками на парижский боз-ар, фасад здания был ненавязчиво увенчан лёгкой лепниной. Отель вмещал в себе 343 комнаты, а ночь в любой из которых стоила целое состояние. Во время Каннского кинофестиваля все самые богатые актёры, режиссеры и прочие жрецы великого киноискусства располагались в номерах этого отеля. Гости фестиваля же с более скромными средствами останавливались в Мажестике.

Я остановился перед входом и увидел вращающиеся двери. То есть четыре двери, что вращаются вокруг одной оси. Должен признаться, подобные агрегаты всегда пугали, потому как внутри него я чувствовал себя как в клетке, да и дверь сзади угрожающе двигалась на меня. Одолев это препятствие, я оказался в холле.

Бывали такие случаи, когда зажиточные вельможи, желая показать всем гостям свое величие и богатство, покрывали золотом всё: от капителей колонн до ошейников своих собачек. Они вешали выцветшие парчовые занавеси на обветшалые резные окна. Их жилища постепенно превращались в лавку антиквариата, совершенно обделенную вкусом. Но холл отеля «Интерконтиненталь Карлтон» был совершенно иным. Здесь всё свидетельствовало о наличии чувства стиля своего владельца. Колонны из красного мрамора поддерживали белый потолок, усыпанный завитушками в том количестве, в котором нужно, без избытка. С потолка свисали хрустальные люстры, на стенах висели большие зеркала, визуально увеличивая пространство зала.

Я подошел к рецепции и спросил насчёт мистера Спенсера.

– Мсье Спенсер ждет вас в ресторане у берега, Жак проведет вас.

Я пошел вслед за швейцаром. Выйдя с обратной стороны отеля, мы пересекли пешеходную аллею и оказались на деревянном помосте. Он заканчивался рестораном у самого берега. Швейцар остановился у его дверей, приоткрыл их и сказал:

– Мсье Спенсер ждёт вас там.

Ресторан представлял из себя крытую галерею. Между множества занавешенных легким тюлем окон располагались плетеные столики. Утро только начиналось, поэтому посетителей было немного. Пара бабушек, жарко спорящих о личности нового премьер-министра Франции, влюблённая парочка и упитанный мужчина в дальнем углу ресторана. К этому мужчине я и направился. Я несколько нервничал, ведь от этой встречи многое зависело. За окном успокаивающе шумели волны, поэтому я немного приободрился. Но более всего меня воодушевляла моя детская мечта о роли Калигулы, роли, с помощью которой я мог потрясти весь мир больше, чем это делал кто-либо до меня. Мистер Спенсер, а это таки он, что сидел в дальнем углу, заметил меня, улыбнулся и встал со стула.

– А-а-а-а, мистер Зельб!

– Доброе утро, мистер Спенсер!

– Действительно доброе, на море чуть ли не штиль.

Мы пожали друг другу руки и сели у стола.

Питер Спенсер был мужчиной средних лет. Его упитанное лицо украшали пышные, с закрученными уголками, усы. Лёгкая паутинка морщин у глаз и несколько на лбу свидетельствовали, что жизнь просто так ему добиться успеха не позволила. Несмотря на это, он выглядел достаточно жизнерадостно и походил на сытого, и оттого счастливого, кота.

После того как мы обсудили последние новости в мире кинематографа, мистер Спенсер приступил к делу.

– Касательно вашей роли, мистер Зельб… – его тон несколько насторожил меня.

– Да, что вы хотели сказать?

– Я хотел сказать, что я посовещался с коллегами, и, невзирая на моё желание видеть вас в главной роли, они, и продюсер в том числе, не согласны со мной. К моему глубочайшему сожалению, мы не сможем подписать контракт.

В моей голове как будто что-то зазвенело, сердцебиение участилось и кровь подступила к вискам. «Это какая-то ошибка! Этого не может быть».

– Что?! Но почему? – воскликнул я.

– О, мои коллеги весьма упрямы. Они считают, что не видят вас в этой роли, что вы не сможете сыграть такого отрицательного героя. Амплуа благородного коммерсанта вам удалось, это бесспорно…

От волнения забыв все правила этикета, я перебил собеседника:

– Но я могу сыграть и самого беспринципного и развратного человека, каковым был Калигула!

– Я тоже так полагаю, но, к сожалению, я был вынужден согласиться с продюсером.

В моей голове проносились мысли.«Как?! Как это могло произойти? Роль Калигулы – самая заветная для меня роль с детства». Я неподвижно сидел и смотрел в одну точку на скатерти.

– Кого же ваши коллеги прочат на мое место? – спросил я и перевел на Спенсера оцепеневший взгляд.

– О, они ещё до конца не определились. Мистер Зельб, я немного тороплюсь на деловую встречу, поэтому вынужден с вами попрощаться.

Мы поднялись и пожали друг другу руки. Режиссёр стремительно направился к выходу и вскоре скрылся из виду. Я вышел вслед за ним и медленно шагал по деревянному помосту. Когда я вернулся в мраморный холл Карлтона, то уже собрался снова пройти через эти дурацкие двери, как вдруг заметил стройную светловолосую девушку в очках от Prada. Это была Джулия, ассистентка Спенсера. Я подошел к ней и поздоровался.

– Вижу, с шефом ты сегодня уже виделся, – заметила она мой кислый вид.

– Да, верно. Ты не знаешь, кто будет играть вместо меня?

– Скажу тебе, но по секрету, – она перешла на шёпот, – я тебе ничего не говорила…

– Да-да, – нетерпеливо перебил я её.

– Играть главную роль будет Генри Фолланд-младший.

«Снова это ненавистное имя, снова оно вторглось в мою жизнь!»

– Что?! Да он же абсолютно бездарен! Никакой мимики, никаких чувств! Он бездушен, как камень! Он оказался в том кино, где играл в прошлом году, только благодаря своему богатенькому папаше!

– Знаю, Джон, знаю. Так произошло и в этот раз. Об этом знают все на съемочной площадке. Фолланд-старший употребил всё свое влияние на продюсера. Он мог бы найти и другие источники финансирования фильма, но Фолланд позаботился о том, чтобы тот не смог получить деньги ни от кого, кроме как от него.

Тут вся моя горечь, накопившая в детстве и приумножившаяся во много раз сейчас, вылилась наружу всего одним, но таким неистовым, словом:

– НЕНАВИЖУ!!!

Все, кто был в холле, оглянулись на меня. Джулия что-то хотела сказать, но я бросился к выходу и побежал по набережной.

«Я ненавижу их! Обоих Фолландов!»

Я долго бежал, потом, устав, перешёл на шаг и вскоре уже прошёл «Мажестик». Но я не установился у него, а пошёл дальше. Я долго шёл, вскоре уже солнце повисло совсем низко над верхушками незатейливых домиков пригорода. Я всё думал над тем, что произошло. Генри Фолланд снова оказался в моей жизни и с такой же разрушительной силой. Как мне захотелось мести! Как мне захотелось, чтобы этот человек испытал всю ту горечь, всё то отчаяние, что испытали за годы бедности я и моя семья. Я остановился у берега, увидел увесистый булыжник и метнул его в море. Тут я заметил билборд, с которого на меня смотрел я сам, только в облике преуспевающего коммерсанта, бросившего вызов нефтемагнатам продажей электромобилей. Ах, если бы так оно и было! Я бы смог низвергнуть Генри Фолланда в ту пучину отчаяния, в которой я сам сейчас нахожусь.

Между тем, я направился в сторону «Мажестика». Я решил вернуться в отель и отдохнуть, так так пока всё равно не видел выхода из сложившейся ситуации. По дороге туда я думал о том, как заставить бы страдать эту крысу, пресмыкаться и молить о пощаде его семьи! С этими мыслями я и прилёг на кровать с бутылкой коньяка.

Я оказался в уже знакомом мне коридоре. Я немного удивился. Полагая, что ничего здесь с предыдущего раза не изменилось, я направился к двери и отворил её. За дверью, как и прошлый раз, был зал с рельефом. Двери были всё с теми же рисунками. Я попробовал открыть ту дверь, в которую я уже входил, но она была заперта. Тогда я выбрал:

Я шёл и шёл куда-то, пока не понял, что иду по тому же коридору. Вскоре я оказался в уже хорошо знакомом мне зале с дверьми и двуликим человеком. Мне стало интересно, смогу ли я сегодня открыть двери, за которыми уже побывал. Но, как и прошлый раз, первая не открылась, а вторая последовала её примеру. Я даже попробовал постучать, но тщетно. Что ж, ничего страшного, у меня ещё есть варианты. Я открыл:

Снова я оказался в этом злополучном коридоре. Вероятно, я устал и постепенно схожу с ума. Коридор в этот раз казался бесконечным. Нет-нет, это мне всё-таки казалось. Открыв знакомую дверь, я очутился в том самом зале, где уже был три раза подряд. Я не стал проверять, открыты ли двери, за которыми я уже побывал, потому как знал, что они закрыты. Я направился к той единственной, которую я ещё не выбирал. Это была:

Вернуться в начало

Дверь с кошелем

Дверь с галерой

Дверь с ветвью

Дверь с кошелем

Дверь с ветвью

История о мужчине, мечущемся между снами и явью. Во снах вы чувствуете себя другим человеком, с другой профессией и жизнью в целом, но нельзя дать возможность подсознанию, ловко расставившему сети, запутать вас.

Сделано В.Бугаёвым, А.Андрейчук, Е.Галицкой и М.Свободой

Вступление

Вы солидный и успешный мужчина, но ваша жизнь кардинально меняется на протяжении двух дней. Вас мучают сны, которые легко воспринять неправильно, там вы чувствуете себя другим человеком, с другой профессией и жизнью в целом. Главное – не дать тесному переплетению снов и реальности запутать вас. Однако сложно отличать моменты настоящей жизни ото сна, потому что никогда нельзя понять, пока спишь, сон ли это или происходит на самом деле.

Начать историю

ДВУЛИКИЙ

Я шёл темным коридором, наверное, в каком-то древнем дворце. На стенах висело несколько факелов. Я увидел в конце коридора дверь и обрадовался, так как я ещё не видел дверей в этом, казалось, бесконечном коридоре. Я распахнул настежь насквозь прогнившую дверь так резко, что она чуть не сорвалась с петель

Я оказался в круглом зале с круглым отверстием сверху, сквозь которое просачивался свет. В зале было пять дверей, из одной я только что вышел. Напротив меня на стене был рельеф в виде двуликого человека. Я подошёл поближе, чтобы рассмотреть рельеф, и увидел полустёртую надпись:

J A N U S

Янус*, хм… где-то я слышал это имя.

Я огляделся по сторонам и заметил, что на каждой из четырех дверей что-то есть. Напротив левого лица были две двери: на первой был нарисован кошель с монетами, на второй была галера. Напротив правого, другие две: на третьей – пальмовая ветвь, а на четвертой – профиль человека в лавровом венке.

Я подошёл к одной из дверей и приоткрыл её. Оттуда полил яркий солнечный свет. Это была:

Дверь с кошелем

Дверь с галерой

Дверь с ветвью

Дверь с профилем

*Янус - в древнеримской мифологии двуликий бог дверей, входов, выходов, различных проходов, а также начала и конца. В переносном смысле выражение «двуликий Янус»: неискренний, двуличный, лицемерный человек.